Юрий Муравицкий: «Театр можно сравнить с церковью или даже религией»

В 2018 году авторы проекта Mosbrew Brewhouse и организаторы фестиваля молодой драматургии «Любимовка» представили Brewhouse Stage Prize — грант на постановку одной из пьес участников. Его получили Юрий Муравицкий и Светлана Михалищева. Редакция Mosbrew поговорила с Юрием о спектакле «28 дней», провокациях на сцене и значении современного театра.

Кто: Юрий Муравицкий

Родился: 12 апреля 1978 года

Живёт: в Москве

Что делает: режиссёр, драматург, актёр

После премьеры спектакля «28 дней» в рецензиях постановку неоднократно называли протестом. Почему?

Протестом можно назвать всё, что каким-либо образом идёт вразрез с существующим порядком вещей. Наше общество достаточно консервативное, в нём остаётся много атавизмов — традиционалистских и сексистских в том числе. Мы по-прежнему живём при патриархальном укладе, в котором женщина занимает совсем не то же место, что мужчина. С этим связано много проблем: социум требует выполнения определенных ролей и от мужчины, и от женщины. В случае с нашим спектаклем речь идёт о протесте против давления общества на личность. В таком смысле — да, наверное, текст пьесы и его подача достаточно провокационные.

Расскажите об актёрах постановки. Это студенты Московской школы нового кино?

Когда мы ставили спектакль, они ещё были студентами. В мае они выпустились — и теперь уже действующие профессиональные актёры.

Кто исполняет главные роли?

Здесь сложно говорить о главной роли. Но если идти по списку действующих лиц, важное место занимает «Она» — женщина, с которой происходят метаморфозы, описанные в тексте. В пьесе также есть Хор женщин разного возраста и Мужской голос.

С Фёдором Кокоревым всё просто — он был единственным парнем на курсе, поэтому ему и досталась роль, которая в пьесе обозначена как Мужской голос. Он талантливый человек, справился со своей задачей очень хорошо. С женскими ролями было сложнее, но в какой-то момент мы со Светой Михалищевой — сорежиссёром спектакля — решили, что для главной лучше всех подойдёт Надя Флёрова благодаря её энергетике, психофизическим данным и комическому дару. Хор женщин разного возраста тоже нельзя недооценивать — это многофункциональный персонаж. Основная часть реплик именно у него. И они распределены между исполнительницами в равной степени.

Спектакль в рецензиях называют трагедией. Вы согласны с этим?

Только если проводить аналогию с древнегреческой трагедией. Как правило, в произведениях этого жанра кто-то обязательно умирает. Но в нашей истории, слава богу, все остаются живы. Однако некоторые черты древнегреческой трагедии там есть: участвует хор, а два главных персонажа представляют собой протагониста и антагониста. При этом в спектакле очень много комичного: зритель часто смеётся, и смех помогает преодолеть внутренние барьеры.

Почему на этот спектакль важно сходить и мужчинам?

После знакомства с пьесой я действительно по-другому посмотрел на то, что происходит с женщинами в течение менструального цикла. Мужчины, как правило, видят лишь вершину айсберга: гормональные сбои, перемену настроения. Но они не понимают, что именно за этим стоит и насколько у женщины сложный организм. Всё, что происходит в ходе цикла, влияет и на психику, и на «физику», и на настроение, и на ощущение себя в пространстве. Это было невероятно интересно и важно узнать.

Также спектакль «28 дней» даёт мужчине возможность посмотреть на себя со стороны. Мужской голос транслирует вещи, которые мы действительно иногда произносим, считая себя абсолютно правыми. Но когда слышим свои же слова от другого человека и в другом контексте, то понимаем их абсурдность и начинаем, например, иначе воспринимать взаимоотношение полов.

Сказать со сцены театра о менструации — это провокация или попытка установить свои правила?

Провокация ради провокации никому не интересна. В том числе и нам как режиссёрам этого спектакля — ни мне, ни Свете. Говорить со сцены о месячных — скорее попытка изменить существующие в обществе правила и как минимум обозначить, что мы имеем право открыто говорить об этом. Я за равенство мужчин и женщин, для меня это часть большой левой идеологии, которая основывается на всеобщем равноправии.

Как тему равенства полов обсуждают в современном театре?

Сейчас очень актуальна феминистская повестка — и в современном российском театре, и в России в целом. Появляется много спектаклей на эту тему, и менструация — лишь её часть. Замалчивать и делать вид, что ничего не происходит, — самая большая глупость, которую можно совершить в любой сложной ситуации. В пьесе, собственно, об этом и говорится. То, что женщине приходится скрываться и прятаться, чувствовать неловкость, — неправильно.

То есть в современном театре это замалчивают?

Нет, но именно текстов, которые освещали бы тему менструации, практически нет. Была известная пьеса «Монологи вагины», но с тех пор прошло много времени. Тему практически не поднимали и никак не актуализировали. Так что я не могу сказать, что в современном российском театре это часто обсуждается. Для многих наша постановка выглядит как нечто сверхъестественное, как невероятная провокация.

Есть ли ещё темы, которые не освещают в современном театре?

Современный театр говорит о многом. Если есть какая-то проблема в обществе, её нельзя замалчивать. Любое табуирование приводит к серьёзным последствиям и обратной реакции. Есть два пути: либо замалчивать проблему, но тогда она не решается, либо говорить о ней, и тогда есть шанс. Я всегда за второй вариант.

В «Театре.doc» уже давно говорят о несправедливости в нашем обществе: о пытках заключённых; о проблемах ЛГБТ и фактической травле людей; о системе, которая преследует свои интересы и настроена скорее подавлять человека, чем давать ему свободу. Тем же занимаются и организаторы фестиваля «Любимовка» — дают авторам пьес возможность открыто высказаться на волнующие темы.

Правда ли, что далеко не во всех театрах поднимают такие темы?

Да, это так. В России театры в основном государственные, их руководители боятся поднимать острые темы, не хотят лишиться финансирования и конфликтовать с властью. Поэтому они стараются обходить такую повестку или говорить о ней намёками.

Есть исключения: Центр имени Мейерхольда и «Гоголь-центр». Ещё в театре «Практика» стараются поднимать какие-то острые вопросы. И, по большому счету, всё.

А из современных режиссёров кого бы вы назвали? Кто действительно пытается освещать то, о чём не принято говорить?

То, что происходит в «Гоголь-центре», — в первую очередь заслуга Кирилла Серебренникова, который, несмотря на сложную ситуацию последних нескольких лет, продолжает говорить об актуальных проблемах. Это делают и молодые режиссёры. Например, в Центре имени Мейерхольда шёл спектакль «Абьюз» драматурга Натальи Зайцевой, его поставил Иван Комаров. В «Театре.doc» — Зарема Заудинова, Анастасия Патлай и другие. Эти люди пытаются развивать направление, заданное лидерами театра — Михаилом Угаровым и Еленой Греминой. Острые темы в «Театре.doc» — уже традиция.

Как вы думаете, почему люди ходят в театр сегодня? Не только в «Театр.doc» и «Гоголь-центр».

Сейчас мир очень сложен, и он усложняется с каждым днём. У человека возникает огромное количество вопросов, но массовая культура не даёт на них ответов. Театр — место, где люди пытаются их найти и обсудить, что же происходит в нашей жизни. Зритель идёт туда, чтобы что-то понять, посмотреть на себя со стороны и научиться по-другому относиться к происходящему. Ведь он всё-таки даёт возможность подняться над проблемой, осознать её и иначе на неё взглянуть. Это своего рода терапия. Театр можно сравнить с церковью или даже религией, благодаря которой человек тоже получает ответы на главные вопросы. Театр помогает дышать и жить дальше.

Согласитесь, церковь зачастую бывает слишком политизированной. А что с театром?

Театр не должен ни к чему призывать. Это не инструмент идеологического влияния. В театре можно задавать вопросы, рассуждать на какие-то темы, проигрывать ситуации, с которыми сталкивается человек. Но не навязывать свою позицию. У нас нет на это права. Мы можем говорить о проблеме, но её решение — личное дело каждого. Как и отношение к ней. Театр — место для диалога, но никак не для идеологического влияния на сознание человека.