ЕГОР БЕЛИКОВ: «МЫ НЕИЗБЕЖНО БУДЕМ ПРОВИНЦИАЛЬНОЙ КИНЕМАТОГРАФИЕЙ»

Вокруг российского кинематографа сложилось много предубеждений. Тут тебе и мнение, что ничего хорошего не снимают со времён «Иронии судьбы» и «Иван Васильевич меняет профессию»; и недовольство нашими бессмысленными ответами Голливуду, который ни о чём не спрашивал; и предположения, что русское кино «за бугром» никому не нужно. На деле всё, конечно, не так. Поговорили с кинокритиком Егором Беликовым о том, что такое достойные русские фильмы, как чувствует себя наше кино за рубежом и в каком жанре мы бесспорные короли.

В основном на слуху фильмы, которые не могут похвастаться высокими оценками и которые активно хаят в интернете и на междусобойчиках. Есть ли всё-таки достойные картины в российском кинематографе?

Тут главный вопрос, что же такое это достойное. Вообще, российское кино со мной резонирует лучше, чем какое-либо ещё, потому что я русский. Это культурологический факт, который я давно и много проверял. Вот приезжаешь ты на фестиваль, тут показывают много зарубежных фильмов и один-два российских. И последние я чувствую лучше вне зависимости от того, насколько универсальные и понятные сюжеты в других. Дело в том, что их авторы выросли со мной в одной парадигме.

Тем не менее, на мой взгляд, российское кино сейчас действительно на подъёме. Об этом говорит и статистика «КиноПоиска HD»: на него активно подписываются, чтобы смотреть условный сериал «Пищеблок». Становится больше авторов, которые примерно понимают, что можно показывать на фестивалях и на Netflix.

Например, окончательно оформился как автор Иван И. Твердовский. Его последний фильм, «Конференция», реально «пушка» по сравнению с тем, что он до этого снимал, хотя и раньше было не совсем плохо. И конечно, самый сильный режиссёр России сейчас и в последние годы — Андрей Звягинцев. Мой любимый фильм у него — «Возвращение».

Общий уровень продакшена тоже очевидно вырос. Круто, что мы достигли уровня того же Netflix. Сейчас Валерий Федорович и Евгений Никишов снимают первый ориджинал «Анна К.» по «Анне Карениной» со Светланой Ходченковой в главной роли. Или прошлогодний «Перевал Дятлова»: его снимали на плёнку, вообще удивительно, что наши ещё так умеют.

Егор Беликов. Фото: Ольга Житпелева

В нашем кинематографе есть огромная вселенная, которая может соперничать по размерам с супергероями Marvel: это ворох фильмов и сериалов о полицейских. Сейчас отчасти из неё начинается новая ветка — супергеройская вселенная («Майор Гром: Чумной доктор»). Как думаешь, «выстрелит» или схлопнется?

Я ненавижу супергероев, потому что смотрю всё, что выходило и выходит. Но «Майор Гром» на фоне всяких Marvel и DC стал глотком свежего воздуха, клянусь. Создателям удалось нащупать российскую айдентику в супергерое. У него нет своих суперспособностей, кроме обычных дедуктивных, а его главный недостаток — неверие в командность.

Ещё одно положительное свидетельство, что мы научились делать супергероев, — история «Майора Грома». Ребята 10 лет шли, чтобы снять картину по мотивам своих комиксов. Причём и комиксы эти они начали издавать едва ли не самыми первыми в России — централизованные, популярные и мейнстримные. Даже помню, их продавали в автоматах метро, когда я в школе учился.

Кроме того, «Майор Гром» неделю находился на первом месте в совокупном рейтинге по национальным топам Netflix. Неделю! Я вообще не помню, чтобы такое было с чем угодно. Думаю, у Netflix даже не возникнет вопроса, стоит ли это продолжать, вне зависимости от того, насколько русским «Майор Гром» кажется пропагандой (а в твиттере есть целая секта по этой теме).

К слову, мне кажется, что фильм совершенно о другом. Это несбыточная мечта о менте, которого не страшно встретить на улице. Который реально работает полицейским. Который оберегает закон и правопорядок. Собственно, несбыточная мечта о таком человеке во многом и ведёт кинематографистов снимать про ментов. Тем более эта фигура противоречивая и актуальная во многих странах.

А как же «Защитники» Сарика Андреасяна? Разве это не супергерои?

Это просто очень плохой фильм. «Защитники» — абсолютно бессмысленное кино, снятое в лучших нигерийских традициях. Есть такой замысловатый национальный кинематограф — нигерийский, он же Нолливуд (Nollywood). Там несколько сумасшедших людей за 3,5 тысячи долларов пытаются снимать фильмы с невероятно убогими и смешными спецэффектами. И они стали хитами зрительского кино, потому что это прикольно, всё равно что сходить на новый тупой хоррор ночью с девушкой и пивом в Алтуфьеве. Вот только «Защитники» неприкольные. В какой-то момент ты начинаешь смеяться, но скорее от обречённости.

Да и я не считаю «Защитников» супергеройским кино, потому что в них нет традиционных мотивов, присущих таким фильмам. Там нет интертекстуальности, продолжающейся сюжетной линии. Создатели пытались какие-то комиксы делать, но вроде ничего не вышло (слава тебе, Господи!). Короче, я считаю, что «Майор Гром» — первый, который заслужил называться супергеройским фильмом. А «Защитники» — первый фильм, который примазался к теме.

И всё же на «Защитников» сходило много людей, и они довольно популярны.

Да. Я сам, на свои деньги ходил в кинотеатр — чисто поржать. Зал был битком, таких придурков, как я, оказалось немало.

Это, кстати, интересный сорт публики, о котором мы мало что знаем. Люди, которые ходят в кино по приколу. Может, именно они смотрят все части «Форсажа»? Девятая часть полностью отрицает законы логики и в этом достигает необычайного мастерства. Это самый крутой нелогичный фильм, что я видел. Там из самолёта в воздухе в небо взлетает автомобиль с рэпером Лудакрисом внутри и улетает в космос, чтобы со спутника скачать какую-то фигню. А Вин Дизель катается по городу с грузовиком, в котором гигантский магнит, и начинает притягивать к себе другие автомобили и металлические предметы со всей улицы. Даже не знаю, в какую сторону нужно думать, чтобы придумать «Форсаж 9». И, видимо, люди научились ценить такое.

Егор Беликов. Фото: Ольга Житпелева

Всё это очень похоже на новый жизненный виток фильмов в духе «Очень страшного кино», только теперь такие фильмы делают с абсолютной серьёзностью.

Очень скучаю по этому периоду. Я всему научился у фильма «Очень страшное кино», как все знают по моей недавней шутке о Тимоти Шаламе — это дословная цитата героя Марлона Уайанса. Но сейчас это всё перестало работать. Будто реальность вокруг настолько смешная сама по себе, что пародия на неё уже не крутая.

Хотя сейчас вернутся «Чудаки», в октябре выходит четвертая часть. Это тоже кино про постиронию: чуваки бьют друг друга по яйцам, и это очень смешно. Всем советую, хотя зрелище чудовищное и якобы ужасное глумление над слабыми мира сего.

Такое возвращение очень интересно, ведь с приходом новой этики мы все стали гиперчувствительными и стараемся обходить острые углы. И тот же кинематограф тоже стал очень осторожным, чтобы высказанное мнение никого не задело и тебя не отменили.

Я вообще не верю, что личное мнение может оказаться для кого-то травмирующим. Люди, которые кенселят друг друга за что-то, — это странно. Например, был случай с нобелевским лауреатом — американским ученым Джеймсом Уотсоном, одним из первооткрывателей ДНК. Он сказал, что «чёрные тупее белых, если смотреть среднестатистический ай-кью». Так ему в возрасте 90 лет отменили почётную степень в университете, хотя мнение было высказано аж в пятидесятые годы. Для меня это кажется совершенно недопустимым. Мнение, которое было выражено давно, не должно котироваться. Ты сейчас и ты пять лет назад не можешь быть одним человеком. Очевидно, что этот учёный сейчас совсем другой.

Причём забавно, что эта штука по большей части пошла из кино. Движение #MeToo, по сути, выросло из кинематографа. Ведь это история не только про Харви Вайнштейна, а про любой такой случай. И это логично, что всё началось с кино как самой открытой отрасли.

Я немного опасаюсь по этому поводу. Не из-за того, что меня могут отменить за резкие высказывания, а из-за того, что ситуация переходит границы. Будто стало слишком много бездоказательных обвинений, которые порождают травлю, которую сами травители в обычное время отвергают и порицают.

К слову, о твоих высказываниях. Каково это — быть кинокритиком? И можно ли в современном этичном мире быть удобным кинокритиком?

Смотря какая аудитория. У меня небольшая: около семи тысяч человек читает меня в телеграме. И понятно, что они несогласны со мной по многим пунктам, но им просто нравится читать тексты о кино. Таких людей на самом деле мало: по опросу ВЦИОМ, лишь один процент опрошенных доверяет критикам при выборе фильма.

И тем не менее институт независимой экспертизы нужен. Мы, кинокритики, нужны. Ведь большая часть наших мнений заимствованная. Люди читают мои рецензии, а потом пересказывают шутки из них своим друзьям, когда смотрят фильм. Или факты, которые они оттуда узнали и которые я сам откуда-то узнал.

Негатива в профессии немало. Мне за каждую публичную реплику дискуссионного характера прилетает. Даже несмотря на то, что нас мало читают, на то, что у меня всего две тысячи подписчиков в фейсбуке. Все равно мне прилетает отовсюду, где бы и что бы я ни сказал, на какую бы тему ни пошутил. Иногда какой-то сюр происходит. Помню, как-то ночью на меня началась координированная атака: много писали с обещаниями физического насилия, мол, мы знаем, где ты живёшь, привет тебе от некоего Ивана Афанасьева. Скриншоты лежат где-то в моем телеграм-канале.

Или вот ещё. Много писали, когда я дал интервью каналу «Редакция» о фильме о Зое Космодемьянской. Его потом BadComedian упоминал в своём обзоре как конформистское и рекламирующее. Хотя я так-то высказался, что снимать такое плохое кино о Космодемьянской — плохая идея.

И, наконец, главный вопрос, ради которого затевалось интервью. Мы постоянно отвечаем Голливуду. Что же там и во всем мире думают о нашем кинематографе?

Были разные периоды. Оттепельное кино очень интересовало Запад. Тогда многое показывали — Марлена Хуциева и других. Даже сейчас часто делают ретроспективы в британских киноинститутах. В девяностые иностранных кураторов заворожил факт распада СССР, и им было интересно, как мы рефлексируем по поводу этого события. Собственно, тогда в Канны приехали «Утомлённые солнцем» Михалкова.

Сейчас оформился фронт режиссёров с яркой авторской интонацией, которая свойственна исключительно российским постановщикам и которую трудно найти на Западе. Но всё равно мы неизбежно будем провинциальной кинематографией. Всё что угодно будет ей по сравнению с Голливудом. Единственные, кто примерно могут конкурировать, — китайцы.

И всё же российская кинематография завоёвывает фестивальные позиции, пусть пока и нет крупных наград. Последние были давно: «Пальмовая ветвь» — у «Летят журавли» в 1958-м, «Золотой медведь» — у «Темы» Панфилова в 1987-м, «Золотой лев» — у «Возвращения» Звягинцева в 2003-м.

Егор Беликов. Фото: Ольга Житпелева

А с широким прокатом как обстоят дела? Показывают ли что-то?

Регулярно и во многих странах. Есть несколько организаций, которые занимаются продажей российских фильмов за рубеж. Например, Роскино. Они каждый год чем-то хвастаются.

Так, новый фильм Серебренникова, «Петровы в гриппе», выпускает Sony Pictures в 60 странах. Думаю, это всё равно будет ниша независимого авторского кино. И всё же этим занимается Sony! Они, кстати, ещё почти по всему миру выпускали «Нелюбовь» Звягинцева, потому что это значимое кино, универсально понятное в том числе и за рубежом.

Но, вообще, я бы сказал, что у наших больше успеха не в прокате, а в каких-то смежных рынках. Например, мы короли мировой детской анимации. «Маша и Медведь» — самый популярный мультсериал на планете. Никто даже примерно не может сравниться с ним. «Смешарики» и «Фиксики» продаются везде. Netflix недавно купил целый пакет мультипликации о «Снежной королеве». В контексте вот таких странностей, наверное, мы неплохо себя чувствуем.

Send to Telegram
Поделиться в ВКонтакте